Саммари: здесь действие происходит на территории Терра Инкогнита. Участвует Орден. Здесь они оказались в связи с поражением в войне, приняв дружное решение отправиться отдыхать в экзотическое место. На улице раздались дикие вопли: новой пакостью Дитриха было расставление всевозможных капканов, и ничего не подозревающий Гудериан весьма неосторожно попал в самый плохо замаскированный. От такого сильного вопля повязка, закрывающая глаз Гудериана, лопнула и оба его совершенно идентичных глаза полезли на лоб. Оборотень орал до тех пор, пока двое здоровенных негров, воспользовавшись огромными ломами, не раскрыли капкан. Пока охающего Гудериана уговаривали не кусаться и надеть повязку на глаз, вопли повторились. Василиск, возвращающийся с плантации бананов, где он уговаривал всех выращивать вместо бананов кокаин, героин или коноплю, зазевался и попал в другой капкан, поменьше, но помощней. Бартоломео, видя такой оборот дела, залез в свой походный чемодан и разыскал пару кирзовых сапог. В таких сапогах его боялись все. Удары этих сапогов по телу оставляли такие синяки, что Василиску, которого фон Икус в свободное от работы время очень любил пинать ногами, оставалось желать лучшего.
Вечером Василиск, хромая на всякий случай на обе ноги, шел по лестнице в самом дурном расположении духа. По какой-то прихоти судьбы женщинам он не нравился, и кокаин на капризной кубинской земле не рос. Василиск шел по лестнице и, скрипя новыми зубами, думал о смысле жизни. Пока он окончил мысль, начатую на полпути между первым и вторым этажом, бывший шеф контрразведки с удивлением обнаружил, что попал на чердак.
Совершенно неожиданно к нему подошла странная личность в форме АХ и на ломанном немецком поинтересовалась:
- Вы не скажете, как пройти в библиотеку?
- До Арбата на метро, а там пешком, - неожиданно для себя четким металлическим голосом справочного бюро ответил Василиск. Странная личность холодно посмотрела на него исподлобья.
- Ты что за птица? - спросил Василиска следователь HC-IIIX, присланный специально из Ватикана для того, чтобы контролировать работу Бартоломео.
- Не знаю, - прошелестел Василиск, перепуганный до сползания галифе.
Следователь Трес достал из кармана маузер и мрачно стал им поигрывать. Василиск облегченно вздохнул и подтянул галифе. Маузеров он не боялся - чего его бояться, им как не бей, больше двух зубов не выбьешь. Это знали все в Рейхсканцелярии. У Бартоломео, например, маузеров было шесть. Со временем коварный Дитрих перетаскал их все колоть орехи. Сам Бартоломео предпочитал кастеты. Следователь Трес Икус не знал таких тонкостей, иначе вместо сорока шести маузеров он положил бы в свои бездонные карманы парочку кастетов. Сейчас же он стоял и думал, почему эта нацистская морда так хладнокровно смотрит на него и еще так гордо поддерживает штаны.
В штабе Треса знали и боялись. Там он имел еще более темную репутацию, чем партайгеноссе Дитрих. Темные коридоры АХ позволяли устанавливать еще более сложные комбинации веревочек, потянув за которую, несчастный, которому посчастливилось не смотреть себе под ноги, в лучшем случае выпускал в коридор из скрытой в стене потайной клетки голодного медведя. Об веревочки, которые Трес протягивал во время ночных дежурств в отделе, спотыкался сам кардинал ди Медичи. После таких спотыкновений Трес прятался подальше и все время ожидал, что за ним придут и самого отдадут на растерзание свирепому медведю, но медведь был лучшим другом киборга, и не хотел его терзать.
Трес показал гордящемуся Василиску кулак с наколкой, изображающей фигу, сказал "Смотри у меня, фашистская ..., спичками не балуйся" и пошел искать Бартоломео.
* * *
...Около недели Трес Икус искал Бартоломео. Вилла у Фиделя была большая, а где живет фон Икус, следователь не знал. Однажды он, голодный и злой на пакостные изобретения Дитриха, шел по коридору в поисках жертвы для мордобития. Из одной из дверей выглядывала личность, спокойно поедавшая тушенку из огромной банки. Трес не мог догадаться, что это и есть Бартоломео. Неизвестно, чего ему больше хотелось: тушенки, дать в морду или получить в морду, но Трес с яростным воплем "Геноцид мод он!" бросился на брата. Бартоломео видел за свою жизнь много нахалов и вовремя успел среагировать. Обалдевший от удара головой об рацию обиженный патер сидел в углу кабинета Бартоломео, а тот спокойно открывал следующую банку тушенки, ожидая объяснений. Трес стойко отказался давать показания. Бартоломео пытался применять различные пытки, но жертва попалась на редкость стойкая. Тогда Бартоломео решил применить новую пытку: кормление тушенкой. Изголодавшийся Трес без каких-либо проблем съел первые одиннадцать банок. Двенадцатая прошла через силу. Когда фон Икус начал открывать тринадцатую, Трес завопил о помощи.
- Здесь тебе никто не поможет, - пообещал Бартоломео. - Если штандартенфюрер кого-то пытает, значит, ему это жизненно необходимо.
- Так ты Бартоломео?! - обрадовался Трес, ощущая некоторые позывы в нижней части своего тела. Съеденные двенадцать банок тушенки давали о себе знать.
- Да, - гордо сказал Бартоломео, довольный, что его все знают.
- Тогда развязывай меня скорее! Я к тебе из Ватикана! - Трес скорчился и стал дергаться. Позывы стали еще нестерпимей.
Бартоломео еле-еле успел его развязать. Трес вскочил со стула и, на ходу расстегивая штаны, помчался искать ватерклозет. К счастью, ватерклозет и Бартоломео были соседями. Фон Икус взял для самообороны вилку и встал около ватерклозета, чтобы следователь АХ не вздумал удрать. Тот удирать и не собирался: он нашел Бартоломео и больше ему не было ничего нужно.
- А зачем ты ко мне из Ватикана? - спросил Бартоломео.
- Щас, выйду, скажу, - сказал глухо, как из бочки, Трес.
Штандартенфюрер начал сосредоточенно ковырять вилкой в банке тушенки. В отличие от других киборгов своей серии он мог съесть неограниченное количество тушенки и других продуктов, чем он постоянно и занимался.
Из ватерклозета появился облегченный Трес, счастливо улыбающийся и на ходу застегивающий штаны. Бартоломео продолжал глубокомысленно ковырять несчастную тушенку, изображение президента выглядело настороженно; Бартоломео тоже не разделял радость Треса Икуса. Неожиданно Бартоломео чертыхнулся и выплюнул случайно попавшую в тушенку лимонку. Трес проводил взглядом укатившуюся под лестницу гранату, удовлетворенно прослушал последовавший звук взрыва и отряхнул с волос откуда ни возьмись посыпавшуюся побелку. Из-под упавшей лестницы вылез обштукатуренный Дитрих.
- Ну чего вы деретесь? - плаксивым голосом сказал он, вытряхивая из единственного сапога части мрамора от лестницы. - Человек полез поспать под лестницу, а ему - по голове... Вот все вы такие...
Бартоломео смотрел на него совершенно равнодушно. Трес радостно подмигивал мерцающим глазом. Увидев такую наглость, Дитрих достал из кармана бутылку с зажигательной жидкостью и с криком "Вот тебе!" бросил в следователя. Пока Трес соображал, что это такое к нему прилетело, бутылка издала противное шипение и очень сильно грохнула. Когда дым рассеялся, оскорбленный вырыванием из рук банки с тушенкой Бартоломео обнаружил вместо Треса дырку с кусочком ясного неба и ботинки военного образца.
"По делам ушел, наверное", - подумал итальянский разведчик. - "Но где моя тушенка?"
Около минуты он стоял в задумчивости. Но из этого состояния его вывела та самая банка. "Ее-то как раз и не хватало...", - задумчиво зашевелились мозги бедного разведчика. Банка была пуста. Бартоломео на всякий случай поковырял в ней вилкой, но тушенка почему-то не появилась...
* * *
Примерно в середине августа Василиск лично обошел плантации конопли и велел "снимать урожай". Что он имел в виду под урожаем, никто не догадался, кроме, конечно же, Бартоломео. Киборг не любил торопить события. Он спокойно ел тушенку и ждал, что придумает бывший шеф контрразведки для переправки наркотиков в Империю. "Урожай" скосили и начали перерабатывать. Жизнь всех на вилле превратилась в кошмар. Круглые сутки по вилле сновали негры, пришедшие из лаборатории по переработке конопли за инструкциями. Исаак, который очень боялся негров, потребовал, чтобы его песочницу перенесли в безопасное место. Где-то через неделю из конопли получилось что-то, что никто не видел, но что Василиск тщательно охранял. Поздно ночью он сидел около склада и останавливал всякого, кто пытался пройти мимо. От таких окриков Гудериан, так и не привыкший к кубинским неудобствам, очень страдал и у него, естественно, пропадала всякая охота идти дальше, к ближайшим кустам.
Бартоломео понимал, что ему необходимо пробраться на склад и посмотреть, что там такое, но найти способ для этого мог только разве сам великий пакостник Дитрих.
- Гудериан, прекратите шляться по ночам мимо моего склада, - сказал однажды очень обиженный Василиск. - Я постоянно путаю вас с грабителями и могу в вас выстрелить.
- Попробуй только выстрели, - сказал Гудериан, сверкая единственным глазом.
- Гудериан, вы идиот, - сказал подошедший Исаак. - Когда Василиск вас окликает, надо не материться и не бросать тяжелые предметы, а надо закричать каким-нибудь зверем: кошкой там, собакой...
Ободренный Гудериан так и сделал.
Ночью разбуженный Василиск вскочил и дико заорал:
- Стой, кто идет?
- Да так... - ответили ему из темноты.
- Что "да так"? - переспросил Василиск.
- Ничего, - сказали ему.
- Я говорю, идет-то кто? - вежливо поинтересовался Василиск.
- Надоел ты мне. Какая разница, кто идет? Ну там, кошки, собаки, тебе-то что? Из-за тебя человек уже неделю запором страдает.
- Так бы сразу и сказал, - успокоился тот.
Он лег спать и больше не отзывался ни на какие шорохи. Бартоломео вздохнул с облегчением - путь к складу был открыт.
Когда он отпиливал решетку, мимо склада, довольный, что хоть один раз ему не помешали, пробежал Гудериан, гордо поддерживая сползающие штаны. Забравшись на склад, Бартоломео огляделся по сторонам и не заметил ничего интересного. В углу стояла огромная бочка. Киборг со вздохом достал из кармана лом и совершенно равнодушно отбил крышку. Из бочки стал подниматься тяжелый запах. Василиск понимал, что чем больше он доставит наркотиков, тем лучше, и поэтому добросовестно наполнил цистерну доверху, применяя банановую кожуру, очистки колбасы и помои с кухни.
Бартоломео походил вокруг бочки, постучал по ней носком сапога и удовлетворенно чмокнул губами. Достав вилку, которой он любил ковырять тушенку, он подумал:
"Интересно, пробьет ли моя вилка эту бочку?"
Бартоломео любил действовать, и притом он был итальянским разведчиком, а у них, это знал даже Исаак, положено сначала делать, а потом уже думать.
Произведя ужасную отрыжку, от которой вздрогнул даже безмятежно спящий Василиск, Бартоломео злобно воткнул вилку в самый низ бочки. Ценный наркотик, выстраданный вампиром в течение трех месяцев, хлынул на пол. "Пропала вилка", - с сожалением подумал киборг. Итальянский разведчик не любил стоять в луже всякой гадости или чувствовать себя виноватым, поэтому он предпочел вытереть сапоги о пиджак спящего Василиска, почистить вилку о его брюки и удалиться.
Утром гнев вампира был безграничен. Он извергал страшные ругательства и ругал Дитриха.
Досталось всем, даже ни в чем не повинному Исааку. Тот сказал, что пусть Василиск к его песочнице больше не подходит.
Бартоломео, как ни в чем не бывало, ел тушенку. Сегодня у него был второй день рождения за последние три месяца. Сейчас он ест тушенку, но ровно через три минуты он бросит банку и продолжит свою тяжелую и опасную работу.
* * *
Дитрих, основательно подкачавшись в своей лексике, так как ругательства Бартоломео давали глубокую тему для размышления (все выражения Дитрих записал в книжечку), зашел к Бартоломео, держа в руке кокосовый орех. Сердце его приятно согревалось при мысли, что он как-то намерзит разведчику. Всунув Бартоломео орех, Дитрих с криком "За Катерину и Франческо ди Медичи!" скрылся в дверях.
Бартоломео, основательно озадачившись, смотрел на орех. На скорлупе было выгравировано "ДУО ИКУС - СКОТИНА И ШПИОН". Произведение гравировального искусства было сделано очень красивым почерком и без единой ошибки. Дитрих очень старался. Он любил делать гадкие, но приятные сюрпризы, сбивавшие с толку разных разведчиков.
"Никак не успокоится", - подумал Бартоломео. Он попробовал поковырять вилкой надпись, но плод экватора просто так не поддавался. Исправить слово "шпион" на "разведчик", как в старые добрые времена, было весьма трудно - кокосовый орех был сделан из какого-то материала, очень отдаленно напоминавшего стены в рейхканцелярском ватерклозете. Бартоломео злобно воткнул в орех искривленную вилку. Внутри оказалась тушенка. Это наводило на странные мысли. Во-первых, где Дитрих научился говорить по-итальянски, а тем более писать и хамить разведчикам. Во-вторых, где Дитрих достал тушенку. В конце концов, Бартоломео пургена не любил. С кокосовым орехом пришлось расстаться, хотя киборгу очень было жаль расставаться с тушенкой.
"Надо, разведчик Дуо Икус, надо - такая у нас работа", - с такими мрачными мыслями он поставил кокос в коридоре. Его мысли были прерваны неприятным появлением Гудериана. Гудериан решил облегчить душу и заглянул с какой-то странной целью. Бартоломео недолюбливал такие посещения, так как оборотень сильно пачкал сантехнику. Гудериан по пути прихватил пачку "Беломора", зонтик, бинокль, шляпу, молоток и кокос. После недолгого разговора Гудериан исчез из поля зрения. Разведчик все видел, но не предпринял никаких действий.
"Свое не уйдет", - скромно проявил он свое удовольствие. Через десять минут в его комнату ворвался оборотень, который с разбега вышиб дверцу сортира и скрылся. Раздался радостный облегченный вздох.
Освеженный, он предстал перед Штирлицем, скаля зубы и радостно сверкая единственным глазом. Точнее, глаз у оборотня было два, но один из них постоянно был закрыт повязкой: Гудериан знал, что по этому глазу он от Бартоломео не получит. Выражение лица штандартенфюрера ему перестало нравиться, так как Бартоломео был вооружен кастетом, который он подозрительно зловеще взвешивал на руке; сегодня, как никогда, фон Икус был в приятном расположении духа - тренировка пошла ему на пользу. И вообще, надо было облегчить душу за испорченную тушенку, а бинокль был просто необходим.
"По морде дать или ногами?" - подумал киборг, продолжая подбрасывать кастет.
Такие движения Гудериану жутко не нравились. Он не очень любил, когда его били, потому что не любил надрывать горло, а дико орать во время избиения его заставлял характер Бартоломео - орущих жертв разведчик бил не так сильно и почти не бил сапогами.
Оборотень зажмурился, открыл рот и приготовился орать. "А может, ногами?", - подумал киборг, поднося зажигалку ко рту Гудериана. - "И где он, паразит, спиртное берет", - оскорбленно подумал разведчик, смотря на факел, вырвавшийся из пасти оборотня вместе с воплем. Дитрих исходил слюной, не видя процесса избиения, но вопли ему положительно нравились. Вопли жертв доставляли Дитриху огромное удовольствие. Из-под карниза было плохо видно, и Кукловод просунул свое личико в окно. Внезапно прилетевший зонтик заставил его принять исходное положение, а молоток ему пришелся по душе. Душа очень сильно заболела. Схватившись за ушибленное место, мальчишка вскрикнул и упал.
"Что-то молотки разорались", - подумал Бартоломео, покрывая тело орущего Гудериана многочисленными аккуратными синяками. Заключительным аккордом его художественного произведения было подвешивание Гудериана посредством повязки за угол двери и испробование всех известных ему ударов. После того, как тело оборотня целиком и полностью приняло фиолетовый оттенок, Бартоломео потешился еще полчасика и перестал..
Дитрих высунулся посмотреть, почему крики прекратились.
- Дитрих! - нежно воскликнул Бартоломео. - Иди сюда, хороший мой.
Ласковые нотки в голосе постоянно злого и на кого-то обиженного штандартенфюрера звучали неестественно. Великий пакостник понимал, что самое хорошее, что можно получить от фон Икуса, это очень несильный пинок или совсем незаметный синяк.
- Чего? - спросил он с подозрением, на всякий случай приготовившись прыгать в заросли довольно недружелюбных кактусов.
- Хочешь конфетку? - ласково спросил Бартоломео, доставая из кармана завернутую в фантик лимонку. Красный фантик с желтыми полосками заманчиво поблескивал на заходящем солнце. Дитрих открыл рот и уставился на что-то слишком доброго киборга.
- Бери, не стесняйся, - лелейным голосом сказал Бартоломео, придавая своему лицу как можно более ласковое выражение. - У меня их мно-о-го ...
Дитрих хищно схватил гранату и исчез за окном. Взметнувшийся в небо кактус ясно продемонстрировал, что Кукловод решил съесть конфету прямо в прыжке в заросли. Оборванный и обгоревший Дитрих, пролетая мимо окон ватерклозета, заорал:
- Я вот тебе дам конфетку! Я тебе дам конфетку! Я тебе вечером торт принесу!
- Сам скушай! - ласково закричал Бартоломео, сохраняя на лице ангельское выражение.
Проводив взглядом Дитриха, так внезапно улетевшего в джунгли, он посмотрел на лежащего перед ним Гудериана, каким-то образом сползшего с двери.
- Еще хочешь?
- Может, завтра? - с надеждой попросил Гудериан.
- Ладно, я сегодня добрый.
* * *
За окном стояла цистерна с молоком и больше ничего не стояло. Франческо отвернулся от окна и спросил :
- Послушай, Матфей, как там дела у Дуо Икуса ?
- Икус теперь фюрер Четвёртого Рейха... - грустно сказал Матфей.
- Это нехорошо, - сказал Франческо. - У нас есть для него хорошая камера?
- Конечно, - преданно ответил Матфей.
- Так пойди и позаботься, чтобы она через неделю не пустовала...
Остался всего месяц пребывания у власти Франческо ди Медичи. Но кардинал этого не знал.
